| « Апрель 2024 » | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
| 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
| 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
| 29 | 30 | |||||
-
-
-
123
-
-
>
- О нас
- Структура ЦБС
- Правила пользования
- Услуги
- Нормативные документы
- Программы, проекты
- Вашему вниманию
- Афиша мероприятий
- Виртуальные выставки
- Краеведение
- Методическая полка
- О книге и не только
- Чтение для сердца и разума
- Литературные премии
- Читатель о книге
- Творчество наших читателей
- Викторины
- Для детей и родителей
- Советуем почитать
- Виртуальные выставки - детям
- Заботливым родителям
- Информационные ресурсы
- Электронный каталог
- Полезные ссылки
- Периодические издания
- Издательская деятельность
Рассказы
Как тонка и сложна
Любовь людская!
И хрупка, словно хрусталь
Чуть заденешь, её ты играя,
Разобьешь, а это жаль…
Из спектакля Н. Арбузова «Таня»
Они расстались… Она ходила почерневшая и, казалось, сразу состарилась. Не видела, как сияют под солнцем молодой листвой белоствольные берёзы. Светлые весенние дни для неё померкли. Она не заметила, как появились на лесных полянах и трепещут на ветру самые нежные и любимые её цветы – ветреницы дубравные. А ведь именно эти цветы она ждала каждую весну с таким нетерпением…. Они наполняли всё её существо радостью. С ними самые дерзские мечты казалось осуществимы. Она приносила маленькие букетики домой и без устали рисовала их. А теперь не замечала благоухания и великолепия оживающей природы. Не могла сосредоточиться ни на работе, ни на семье. И даже перестала интересоваться делами сына.
Все думы только о нём… Она корила себя за безволие, неумение взять себя в руки, за глаза, постоянно на мокром месте.… Как жить дальше? Неужели такое состояние будет преследовать её до конца жизни? Задавала и задавала себе вопросы, на которые не находила ответа.
А память всё выхватывала из прошлого одну картину их жизни за другой.… Вот они знакомятся на берегах Балтики. Он удивляется её привычке купаться по утрам в холодном море и бегать по кромке прибоя. А вот мчатся на мотоцикле в областной центр на встречу с его друзьями-моряками, вернувшимися из рейса, или есть блинчики в одном из кафе курортного города. Походы в театр, на вечеринки-девичники, где самые смелые заявляли Евгению, что первый танец он танцует с кем-то из них. Но он, такой преданный и надёжный, сразу обрывал такие попытки, подчёркивая, что он с любимой женщиной и первый танец принадлежит только ей. А его реакции на её кокетство с его друзьями с неизменным юмором.… А вот он застаёт её за мытьём лестницы в подъезде дома и тут же отнимает швабру и включается в работу, засучив рукава элегантного костюма, совсем не предназначенного для такого дела. С ним интересно было всё: касалось ли это нового фильма, спектакля, прочитанной вместе книги. Обсуждение всегда живое, оригинальное наполняло увиденное и прочитанное новым содержанием. С ним одно удовольствие было спорить и даже ссориться по какому либо пустяковому поводу. Его аргументация приводила в конце концов к взрывам хохота. Юмор его был настоящим. Все эти качества его характера не могли не покорять.
Как забыть, как смириться с потерей человека, с которым прожито более пяти лет, не переставала размышлять она. А говорят всё проходит, время лучший лекарь на свете…. Но почему же этот лекарь не приходит к ней:..
Коллега по работе, вернувшись с перерыва, буквально выгнала её из кабинета.
-Что ты сидишь здесь, как чумная? Обед. Иди, посмотри, что творится на улице. Благодать-то, какая! Всё в цвету! Иди, иди!
Она послушно вышла, распахнула дверь и сразу зажмурилась… Солнце, яркая зелень её ослепили!
- Анна! Услышала она, едва спустившись со ступенек. Перед ней был он, её Евгений, как всегда подтянутый и красивый. Она похолодела, но решила радость, вспыхнувшую в ней, тщательно скрыть.
- О, это ты, как здесь оказался и зачем? Спросила она, как можно небрежнее…
- Пойдём, где-нибудь поговорим.
Ответил он и взял её под руку. Она поспешно отстранилась, чтобы скрыть дрожь, охватившую всё её существо. Они молча прошли до ближайшего сквера и опустились на скамью.
- Я не могу без тебя! Произнёс он и сжал её ладони.
- Как долго тебя не было!.. Я схожу с ума. Сказала она, заглянув в его глаза.
Он стал покрывать поцелуями её руки, лицо, шею. И всё повторял: моя любовь, моя жизнь. моя радость, любимая!
- Сумасшедший, белый день, мы не одни, остановись!
Призывала она. Но остановить его было невозможно.
Тогда она встала, сказав, что обеденный перерыв заканчивается и ей надо быть на работе.
- Я сегодня вечером буду у тебя. Произнёс Евгений.
- Мы всё обсудим. Нам нельзя расставаться. Добавил он, проводив её до двери кабинета.
Анна долго не могла прийти в себя. Сияющие глаза говорили коллегам, что с ней что-то произощло.
- Как хорошо, что я тебя выгнала на улицу. Ты прямо ожила! Что случилось, выкладывай.
Но она ни о чём не могла говорить, была вся во власти эмоций. Снова и снова ощущала его прикосновения, поцелуи. А его слова наполнили её такой непередаваемой радостью, что ничего больше для неё не существовало…. Как долго тянулся день, какое нетерпение испытывала Анна в ожидании вечера…
Наконец, дома! С каким оживлением приводила всё в порядок. С упоением готовила ужин. Пришёл сын, рассказал о школьных делах, выучил уроки и, поев, побежал к друзьям. Анна даже не вникала в то, что говорил ей сын. Вся была в предвкушении встречи.
Прошёл час, второй… Евгения не было. Ей стали рисоваться страшные картины. Он был военным, и ей казалось, что-то случилось. Он не мог не приехать! Может внезапно вызвали на службу? Пыталась она себя как-то успокоить.
Вернулся сын. Посидели с ним за вечерним чаем, и он отправился спать. Напряжение ожидания проходило, а горькие мысли снова зароились в голове…
Евгений был женат, у него рос сын. Жена недавно вернулась из мест заключения. Анна вспоминала, когда Евгений сообщил о её возвращении, она отправила его домой, сказав, что он должен помочь жене вернуться к жизни, помочь с работой. Без этого просто уважать его перестанет. Ему стоит подумать и о своём сыне, которого, в основном, воспитывали его родители.
Теперь Анна думала, что эта её реакция была правильной. Надо пережить это расставание, смириться с обстоятельствами, уверяла она себя. Пусть семья воссоединится, и ребёнок обретёт и мать, и отца. О своём сыне, который успел полюбить Евгения, и у них были прекрасные отношения, она не думала в этот момент.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Первая мысль – не открывать. Ни к чему хорошему это не приведёт. Анна колебалась…. Звонок повторился. Она открыла. Евгений стоял перед ней с чемоданом. Стал извиняться за поздний час. Анна смотрела на него и молчала…
- Ты так и будешь держать меня на пороге? Спросил Евгений с тревогой.
- А ты не поторопился с решением и с чемоданом?
- Как ты можешь так говорить? И можно ли войти, наконец?
Они проговорили почти до утра. Но так и не пришли к определенности. Установились отношения, которые можно назвать испытательными для обоих. По утрам она уходила на работу, он уезжал на свою. Вечером возвращался. Часто у него находились причины заехать к себе домой, забрать то одну свою вещь, то другую.
Анна вела себя, как замороженная. От прежних тепла и огня в её отношениях к нему не осталось и следа. Она как будто прислушивалась и к себе и к нему. Недели летели за неделями, но ничего не менялось.
Евгений не выдержал такой жизни первый. Как-то приехал пораньше, зашёл за ней на работу и попросил отпроситься. Вечер они провели в кафе. Посетителей было немного и разговору не мешали ни музыка, тихо звучащая в зале, ни соседи. За столиком они были вдвоём.
- Ты, правда, меня любишь? Спросил вдруг Евгений.
- Почему ты спрашиваешь?
- Потому, Анна, что так, как мы сейчас живём, жить нельзя. Пойми, у меня сейчас очень сложная обстановка. Каждый день я выдерживаю атаки родителей, жены, закатывающей жуткие истерики. Я ничего к ней не испытываю, кроме жалости. А ты вместо того, чтобы поддержать меня, стала совсем чужой. Я ничего не могу понять! Ведь раньше мы находили общий язык, я чувствовал себя счастливым, любимым рядом с тобой. Что происходит сейчас? Объясни! Я чувствую, что я тебе совсем не нужен.
- Как ты не понимаешь, Евгений, удерживая тебя, я делаю несчастными твоих родителей, твоего сына и, конечно же, твою жену, которой сейчас, как никогда, необходима опора. А теперь и ты признаешься мне, что перестал ощущать себя счастливым. Я не могу не думать об этом и обвиняю и себя, и тебя. Не могу преодолеть в себе это чувство вины. Вместе нам не быть счастливыми.
- Ты хочешь, чтобы я уехал?
- Да, я думаю, так будет лучше для всех.
Когда она произнесла это, ей показалось, что зашатались стены, всё поплыло перед глазами, стало темно…
Он проводил её домой, обнял на прощание и, не говоря больше ни слова, забрал чемодан и уехал. Они расстались, и на этот раз, как оказалось навсегда. Было больно, нестерпимо больно! Но ощущение оправданности этого расставания помогало переносить эту боль, которая жила в ней постоянно. А время только притупляло её остроту.
Прошло несколько лет. Анна случайно узнала, что Евгений не остался в своей семье. Он уехал в Афганистан, там шла война. Был тяжело ранен. Возвратился инвалидом, долго лечился, но с недугом ему справиться не удалось…
Чудовищно! Можно ли было предположить такую трагическую развязку? Чувство вины ещё более обострилось, и преодолеть это так и не получилось. Вот уж поистине, дорога в ад выстлана благими намерениями.
29.11.2011.г.
Отец.
Проблема взаимоотношений отцов и детей существует, вероятно, столько, сколько существует подлунный мир. И примеров тому много и в жизни, и в литературе, и кинематографе. Как правило, проблема конфликтная. А много ли примеров, когда потомки испытывают чувство гордости, восхищения и благодарности к своим предкам?.. Увы, отрицательных случаев куда больше, чем положительных.
Отец – олицетворение силы и господствующего положения во всех жизненных сферах семьи. Он решает все её проблемы, малые и большие. Во многих семьях слово отца – непререкаемый закон. Его побаиваются и, безусловно, подчиняются его воле. Может быть, это хорошо, если бы не веяло от таких отношений откровенным домостроем.
Мой отец рос и воспитывался в большой патриархальной семье. Из девяти братьев он был седьмым ребёнком, и ему приходилось нянчиться с младшими братьями и сестрёнкой, самой маленькой и единственной девочкой в семье. Словом, общение с детьми ему было не внове с самого их младенческого возраста.
Когда я, его дочь, старшая в семье, стала сознавать себя, мне казался он настоящим великаном и силачом. Хотя ростом он был чуть выше среднего. Но такой уверенностью веяло от его ладной, стройной фигуры, что мои впечатления вряд ли кто-то мог поколебать. Он крутил «солнце» на турнике, мог выполнить «крест» на кольцах, плавал как дельфин. Не знаю, что бы он не умел делать на гимнастических снарядах. А уж переплыть озеро, пруд или речку в самом широком её месте, для него было сущим пустяком. В юности я поняла, что папа мой был ещё и красавцем. Всегда подтянутый, аккуратный, темноволосый, с большими синими глазами, прямым носом, высоколобый, с густой жёсткой шевелюрой, он сразу производил впечатление военного человека. Он и был офицером, а военная выправка была у него просто в крови.
Отец любил природу, знал её тайный язык, потому, что был охотником, и эта страсть не покидала его всю жизнь. То ли сказалось полуголодное детство. В подростковом возрасте его отец всегда брал сына с собой охотиться на лесную живность и прозвал его «Василёк – Орлиный глаз» за меткость. Благодаря их усилиям семья почти не голодала.
Я очень любила проводить время с отцом. В каких только переделках мы с ним не оказывались…. Однажды, после окончания второго класса я ждала его у бабушки, где жила в это время. Он должен был приехать за мной, чтобы забрать на летние каникулы домой. Они с мамой и младшим братом жили в селе, где отец работал мастером по ремонту сельскохозяйственной техники.
Село было живописным. Эти земли до революции принадлежали помещику Панчулидзеву. Здесь находилось его полуобветшалое имение – большой двухэтажный дом на берегу глубокого пруда с ключевой водой. Даже в жаркую летнюю пору вода в нём была холодной и необыкновенно прозрачной. Были в селе и поля с высокими вековыми соснами, напоминавшие шишкинскую картину «Рожь».
Смеркалось, когда мы добрались до железнодорожной станции «Панчулидзевка». До дома надо было идти пешком ещё три километра. Отец, чтобы сократить время, выбрал прямую дорогу через поле подсолнечника. Идти было трудно, и я всё время ныла, недовольная, что мы пошли по такой неудобной дороге.
Вдруг на прореженном участке поля, куда мы вышли, путь нам преградила большая собака. Отец дернул меня за руку и сказал, чтобы я спряталась за ним. А сам стал прицеливаться в собаку из палки, которая была у него в руках, как из ружья.
Я выглянула из-за его спины и встретилась взглядом с глазами животного. Ничего доброго они не предвещали. От страха я закричала на всё поле так громко и пронзительно, что собака от неожиданности и резкого крика, повернулась и побежала прочь.
Мы были почти у дома, когда отец сказал, что встреча была не с собакой, а с волком. И если бы это произошло зимой, нам бы пришлось нелегко. « Хищник был матёрый», - добавил он. Но нас спасло ещё и то, что волк не был голоден, да и летом на человека они нападают редко». Ему, как охотнику, это было хорошо известно. Но сам он себя винил, что повёл меня, не проторенной дорогой, и признался, что испугался за меня.
А я долго помнила острые, с диким огнём глаза хищника и часто просыпалась по ночам от своего же крика: «Волк, волк»! Пока отец не провёл со мной ряд бесед, убеждая, что волк не причинил бы нам вреда и, что человек всегда сильнее, когда этого требуют обстоятельства.
Отец научил меня любить музыку. Сам он владел гитарой, мандолиной, балалайкой, мог отлично настроить фортепьяно. Я разучила с ним на гитаре несколько вальсов, могла аккомпанировать, когда исполнялись романсы.
Если он ремонтировал что-то из техники, я стремилась быть рядом, с удовольствием наблюдая за его работой. Благодаря этому, я, девчонка, научилась владеть отверткой, гаечным ключом, умела паять, точить ножницы. Отец мог так всё объяснить, показать и дать возможность сделать своими руками, что не научиться было просто невозможно.
Для семьи он сам построил бревенчатую дачу с великолепной верандой. Без специалистов нашёл на участке воду и оборудовал колодец, из которого вода не черпалась вёдрами, а качалась специальным устройством, им придуманным. Соорудил он в саду и солнечный душ.
В быту он слыл человеком с мягким характером. Я никогда не слышала от него бранных слов. Мама была суровее и жёстче. В конфликтных ситуациях отец стремился решать любую проблему словом. Умел приводить убедительные примеры решения той или иной ситуации, а то и просто обратить случившееся в шутку.
Отваге отца можно было только позавидовать. На всю жизнь запомнился случай....Каждую весну всё население округи собиралось на берегах реки наблюдать ледоход. Мы с отцом устроились на мосту. Он находился высоко над поверхностью реки, и было хорошо видно, как движутся по реке глыбы льда. Мамы с нами не было, братишка был ещё маленький, и она осталась с ним дома.
Вдруг на большой льдине в середине реки я увидела метавшуюся собачку. Она жалобно скулила. Я стала плакать и кричать, что собачка гибнет… Отец сказал мне, чтобы я оставалась на месте и ждала его, а сам быстро спустился на берег и я увидела, как он прыгнул на льдину и по льдинам стал пробираться к собачке. На одной из льдин он поскользнулся и один её край стал подниматься вверх. Я обомлела от страха…. Но он успел перепрыгнуть на другую льдину и продолжал приближаться к собаке. Вот он схватил её и отправился в обратный путь.
Между берегом и льдинами у моста образовалась широкая полынья, которую невозможно было перепрыгнуть.
Я стала кричать так, что кто-то из мужчин бросился ему на помощь. Он с берега что-то советовал отцу и тот перестал прыгать по льдинам, а остановился на одной из них , и она понесла его по течению. У поворота реки льдины надвигались на пологий берег и отец, наконец, достиг его. Я не знала, оставаться мне на мосту или бежать к отцу. Решила ждать, но не выдержала и помчалась ему навстречу.
Я прижалась, обхватила его руками и начала рыдать, понимая, как он рисковал. Я громко причитала, что река могла его унести к плотине, он мог утонуть. Я захлёбывалась от слёз. Отец не знал, как меня успокоить. И тут собачка в его руках стала тонко подвывать, вторя мне… Я замолчала и посмотрела на спасённую. А отец сказал: »Ну, друзья, вы меня утопите в слезах».
Собачка была темно-коричневой, с темными большими глазами и смотрела на меня как-то укоризненно. Я взяла её к себе. Она дрожала, и я закутала её в свой шарф.
По дороге домой мы договорились маме подробности не рассказывать. Отец до самозабвения любил её и сколько я себя помню, очень бережно к ней относился и всегда оберегал от лишних волнений.
Собачка всем в доме понравилась. На её шее, на тоненьком ремешке висела картонка с надписью – «Пулька». Наверное, её так назвали за небольшие размеры. А мама сказала, что её надо было назвать Каштанкой, за её масть.
Я училась в третьем классе и жила ещё у бабушки, в Панчулидзевке не было школы. Пульку я взяла с собой. Она так и осталась потом в доме бабушки. Пулька была милым, лохматым пёсиком, с висячими ушками, с пушистым хвостиком, колечком лежащим на её спине. А на одной лапке её была белая «туфелька». Когда её за что-то ругали, она обижалась, уходила в свою конуру и смотрела на всех с такой обидой, что долго, ни бабушка, ни даже дед, не могли выдержать, чтобы не позвать её и не приласкать.
Обо мне же нечего и говорить. Пулька сопровождала меня всюду. Если я играла во дворе с ребятами в лапту или прятки, она сидела в сторонке и не спускала с меня своих необыкновенно выразительных глаз. Я таких глаз у других собак не встречала. Это были говорящие глаза.
Пулька оказалась долгожителем, но, к сожалению, всё же попала в лапы к волку, правда одной из самых последних дворовых собак округи.
В год её пропажи волки опустошили все соседние дворы от четвероногих собратьев. Я помню, как в районе были мобилизованы все охотники на облаву серых хищников. Участвовал в ней и мой отец.
Он умел всё. Однажды, преподавая в техническом училище, он занял призовое место на конкурсе по изготовлению слесарных инструментов. Их невозможно было отличить от изделий заводского производства.
А каким он был рассказчиком! Его военные истории о встречах с японскими самураями, о случаях на охоте в Уссурийской тайге потянули бы не на одну книгу.
Он очень любил собак и умел с ними обращаться. Как-то прихожу я с работы домой, а отец, гостивший у меня, говорит: «Сейчас я покажу тебе фокус». У нас тогда жила восточно-европейская овчарка – Кен. Он командует: «Кен, неси мои тапочки»! Собака из кучи тапочек выбрала именно его и отнесла их один за другим по его команде.
Вот таким был мой незабвенный отец: разносторонних способностей и знаний, отличный, от природы одаренный, педагог. На военной службе его звали «Богом войны», под его заведованием всегда был арсенал части, ибо никто не разбирался в военной технике так, как он.
В общении – был настоящим рыцарем. У него было много друзей, которые его боготворили. Он никогда не отказывал в помощи ни другу, ни сослуживцу, а студентам особенно.
Я благодарна судьбе, что в моём детстве и юности, когда формируются основные жизненные понятия о человеческой порядочности и чести, рядом был близкий, родной человек, сумевший без назиданий, окриков, какого-либо волевого давления, быть живым воплощением всех тех высоких достоинств, которым обязан обладать тот, кто носит звание мужчины и отца.